Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками
обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов
обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!..
обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того, что они говорят. Они сами
обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь
обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Спасите!» Ходят бледные:
«Коли
обман откроется,
Пропали мы совсем!»
Пошел бурмистр орудовать!
Божба,
обман, ругательство!
Не знала я, что делала
(Да, видно, надоумила
Владычица!)… Как брошусь я
Ей в ноги: «Заступись!
Обманом, не по-божески
Кормильца и родителя
У деточек берут...
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не
обманывает, что добродетель…
Софья (смотря на Стародума). Боже мой! Он меня назвал. Сердце мое меня не
обманывает…
Однако ж это оптический
обман, которым отнюдь не следует увлекаться.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и
обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
«Я ничего не открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я понял ту силу, которая не в одном прошедшем дала мне жизнь, но теперь дает мне жизнь. Я освободился от
обмана, я узнал хозяина».
— Да; но это всё от него зависит. Теперь я должна ехать к нему, — сказала она сухо. Ее предчувствие, что всё останется по-старому, — не
обмануло ее.
Это нечестно, это фальшиво, это
обман других и самого себя.
В соседнем номере говорили что-то о машинах и
обмане и кашляли утренним кашлем.
Такое открытие теперь только лишило бы ее ее семейных привычек, и она позволяла себя
обманывать, презирая его и больше всего себя за эту слабость.
Притворство в чем бы то ни было может
обмануть самого умного, проницательного человека; но самый ограниченный ребенок, как бы оно ни было искусно скрываемо, узнает его и отвращается.
Он живо вспомнил все те часто повторявшиеся случаи необходимости лжи и
обмана, которые были так противны его натуре; вспомнил особенно живо не paз замеченное в ней чувство стыда за эту необходимость
обмана и лжи.
Между тем пришла весна, прекрасная, дружная, без ожидания и
обманов весны, одна из тех редких весен, которым вместе радуются растения, животные и люди.
— Если правда, что в минуту страданий и близости смерти она искренно раскаивается, и я, приняв это за
обман, откажусь приехать?
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и бросил телеграмму. Что это был
обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.
Я не хочу этого
обмана! — сказал он с энергическим жестом отрицания и мрачно-вопросительно посмотрел на Дарью Александровну.
Разве я не знаю, что он не стал бы
обманывать меня, что он не имеет видов на Сорокину, что он не влюблен в Кити, что он не изменит мне?
— Да, вы представьте себе, если она отказала Левину, — а она бы не отказала ему, если б не было того, я знаю… И потом этот так ужасно
обманул ее.
И свеча, при которой она читала исполненную тревог,
обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей всё то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.
Но каждый раз, как он начинал говорить с ней, он чувствовал, что тот дух зла и
обмана, который владел ею, овладевал и им, и он говорил с ней совсем не то и не тем тоном, каким хотел говорить.
Теперь, когда над ним висело открытие всего, он ничего так не желал, как того, чтоб она, так же как прежде, насмешливо ответила ему, что его подозрения смешны и не имеют основания. Так страшно было то, что он знал, что теперь он был готов поверить всему. Но выражение лица ее, испуганного и мрачного, теперь не обещало даже
обмана.
Правила эти несомненно определяли, — что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно, — что лгать не надо мужчинам, но женщинам можно, — что
обманывать нельзя никого, но мужа можно, — что нельзя прощать оскорблений и можно оскорблять, и т. д.
«Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше не на что, когда гадко смотреть на всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Всё неправда, всё ложь, всё
обман, всё зло!..»
Алексей Александрович решил, что поедет в Петербург и увидит жену. Если ее болезнь есть
обман, то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при смерти и желает его видеть пред смертью, то он простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.
— А, как это мило! — сказала она, подавая руку мужу и улыбкой здороваясь с домашним человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? — было первое слово, которое подсказал ей дух
обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет за мной.
Вспоминал потом историю с шулером, которому он проиграл деньги, дал вексель и на которого сам подал жалобу, доказывая, что тот его
обманул.
Левину казалось, что он кого-то
обманывает, что ему следует объяснить что-то, но что объяснить этого никак нельзя, и потому он беспрестанно краснел, был беспокоен и неловок.
Он не мог
обманывать себя и уверять себя, что он раскаивается в своем поступке.
Она была в связи с Тушкевичем, самым гадким образом
обманывая мужа.
— Она сделала то, что все, кроме меня, делают, но скрывают; а она не хотела
обманывать и сделала прекрасно. И еще лучше сделала, потому что бросила этого полоумного вашего зятя. Вы меня извините. Все говорили, что он умен, умен, одна я говорила, что он глуп. Теперь, когда он связался с Лидией Ивановной и с Landau, все говорят, что он полоумный, и я бы и рада не соглашаться со всеми, но на этот раз не могу.
«Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни минуты не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и
обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет.
— Что, Кати нет? — прохрипел он, оглядываясь, когда Левин неохотно подтвердил слова доктора. — Нет, так можно сказать… Для нее я проделал эту комедию. Она такая милая, но уже нам с тобою нельзя
обманывать себя. Вот этому я верю, — сказал он и, сжимая стклянку костлявой рукой, стал дышать над ней.
— Ведь вот, — говорил Катавасов, по привычке, приобретенной на кафедре, растягивая свои слова, — какой был способный малый наш приятель Константин Дмитрич. Я говорю про отсутствующих, потому что его уж нет. И науку любил тогда, по выходе из университета, и интересы имел человеческие; теперь же одна половина его способностей направлена на то, чтоб
обманывать себя, и другая — чтоб оправдывать этот
обман.
Они считали бы оскорблением самих себя
обманывать этого ребенка.
И Степан Аркадьич встал и пошел вниз к новому начальнику. Инстинкт не
обманул Степана Аркадьича. Новый страшный начальник оказался весьма обходительным человеком, и Степан Аркадьич позавтракал с ним и засиделся так, что только в четвертом часу попал к Алексею Александровичу.
После того как муж оставил ее, она говорила себе, что она рада, что теперь всё определится, и, по крайней мере, не будет лжи и
обмана.
Глупая продажа леса,
обман, на который попался Облонский и который совершился у него в доме, раздражал его.
Она не отреклась от всего того, что узнала, но поняла, что она себя
обманывала, думая, что может быть тем, чем хотела быть.
— Чтобы казаться лучше пред людьми, пред собой, пред Богом; всех
обмануть. Нет, теперь я уже не поддамся на это! Быть дурною, но по крайней мере не лживою, не обманщицей!
Взволнованная лошадь то с той, то с другой стороны, стараясь
обмануть седока, вытягивала поводья, и Вронский тщетно голосом и рукой старался успокоить ее.
Ему необходимо было быть и говорить с кем-нибудь, чтобы не оставаться одному, чтоб
обмануть время.
«Да, на чем я остановилась? На том, что я не могу придумать положения, в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы
обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать?»
«Эта холодность — притворство чувства, — говорила она себе. — Им нужно только оскорбить меня и измучать ребенка, а я стану покоряться им! Ни за что! Она хуже меня. Я не лгу по крайней мере». И тут же она решила, что завтра же, в самый день рожденья Сережи, она поедет прямо в дом мужа, подкупит людей, будет
обманывать, но во что бы ни стало увидит сына и разрушит этот безобразный
обман, которым они окружили несчастного ребенка.